Одним из самых возмутительных итогов реформ высшего образования в России стала вопиюще несправедливая эксплуатации труда преподавателей. До сих пор не существует НИКАКОГО общероссийского нормативного акта, который определял бы размер преподавательской нагрузки. Диапазон в российских ВУЗах крайне широк, в основном утвердились пресловутые 900 часов, но бывает и 1000 и 1200. Чтобы было понятно для непосвященных – даже 900 часов, считающиеся в преподавательской среде нагрузкой «при которой жить вполне можно», превышают нормы западных университетов в 2-3 раза! И это не говоря об отсутствии у наших преподавателей таких западных «пряников» как «академические семестры», которые можно посвятить только исследовательской работе. История таких размеров нагрузки на отечественных преподавателей уходит корнями в советскую эпоху, когда сотрудники ВУЗов, за редким исключением занимались ТОЛЬКО преподаванием. Однако сегодня с них требуют еще и научной работы, вернее ПУБЛИКАЦИЙ.
«Эффективные менеджеры», вставшие на ключевых постах большинства университетов либо не умеют, либо не хотят связываться с реальной научной работой. Университеты все более превращаются в бизнес. Однако в отличие от обычного бизнеса, где основным «топливом» для процессов служит капитал, для университетского «бизнеса», покровительствуемого Министерством образования и науки РФ, в дело вступает важная добавка в виде того, что антропологи называют символическим капиталом: это различные формы статуса, престижа, известности, уважения и прочего. Я ответственно заявляю, что затеянная в университетах (и не только в них) гонка за публикациями в журналах с высоким индексом цитирования есть не что иное, как бизнес, нацеленный на зарабатывание символического капитала. Если у кого-то есть сомнение приведу простой факт: зарплата доцента ДВФУ составляет приблизительно 30 тыс. рублей, за любую публикацию в журнале, входящем в SCOPUS или Web of Science, руководство выплачивает 100 тыс. рублей. Никакие другие достижения преподавателя и рядом не стоят по размеру вознаграждения, даже его, казалась бы основная работа - преподавание!
Давайте на минутку остановимся и подумаем, что происходит. Допустим, университеты хотят развивать научную деятельность. Но ведь ясно, что любое серьезное исследование требует нескольких очевидных условий: 1) наличия у исследователя нужных способностей и квалификации; 2) наличие времени и душевных сил для исследовательской работы; 3) наличие необходимой инструментальной базы. Однако что делает администрация университета? Она на корню губит возможности преподавателей заниматься исследованиями: ведь даже если у вас есть способности, предоставлены средства, но нет сил и времени (а их не может быть при нагрузке 900 часов и более!) вы просто не сможете заниматься передовыми исследованиями. Вы элементарно будете все время в положении «догоняющего» в своей научной области! Ведь чтобы двигаться вперед, надо знать, что уже сделано, а это требует времени на элементарное чтение научной литературы и спокойное обдумывание прочитанного, его обсуждения с коллегами…
Однако если научная работа все же ведется, то в чем же состоит ее результат? Самый простой и ясный ответ оказался надежно похоронен в разглагольствования о статусе отечественной науки! А между тем, результатом научных исследований был есть и будет ответ на поставленные перед исследователем вопросы, открытие законов природы или социальной жизни, обнаружение новых фактов и их взаимосвязей. Именно это, а не пресловутые публикации в рейтинговых журналах есть результат настоящей науки! Да, научное сообщество устроено так, что коммуникация играет в нем очень важную роль и потому результаты исследования должны быть опубликованы. Но повторю – не публикации являются результатами! Почему же именно публикации вдруг стали так важны для Минобра и руководства университетов? Тут все просто: у руля стоят люди с экономическим мышлением и все, что они делают, подчиняется экономической логике. Франсуа Лиотар еще в конце 70-х годов прошлого века предупреждал о грядущей для научных исследований и университетов "легитимации через производительность». Тот факт, что эта логика «прироста производительности» и «самофинансирования» не просто чужда, а порой губительна для таких областей как искусство, наука и т.п., никого, похоже, не смущает. Более того, уже найдено что можно «состричь» с университетов, кроме денег – тот самый «символический капитал»! Боюсь, что в руководстве Министерства образования нашли, наконец, «пользу», которую наука и образование должны приносить государству и эта польза вовсе не образование будущих поколений, не прорывы в решении фундаментальных научных задач, нет! Есть гораздо более «полезная» вещь – повышение престижа, улучшение имиджа, усиление влияния России! Что же видит экономист глядя на нашу науку и ВУЗы – а видит он, что в общем объеме научных публикаций, который экономист, по-видимому, оценивает на манер валового национального продукта, «валовой» продукт российской науки (особенно ВУЗовской) катастрофически мал. Вот беда бедовая! Что же делать этими учеными и преподавтелями?! Да то же самое, что делаю с ослом, когда хотят заставить его бежать быстрее: стимулировать (применительно к ослу – бить и колоть специальной заостренной палочкой – «стимулом», а применительно к преподавателям….) и 